В пчелином улье десятки тысяч пчёл-рабочих обслуживают потомство, которое оставляет пчеломатка. Королева улья управляет подчинёнными с помощью системы химических сигналов, и пока есть матка, рабочие будут собирать корм и ухаживать за яйцами и личинками. Но правители, к счастью, не вечны, даже у пчёл. Что же происходит с ульем после смерти матки?

Вариантов тут два: либо рабочие выбирают новую матку среди имеющихся личинок (и тогда жизнь быстро возвращается в привычное русло), либо новая матка так и не появляется. До сих пор считалось, что во втором случае улей просто гибнет: рабочие предаются, так сказать, безудержному эгоизму, перестают добывать пищу, начинают расходовать ресурсы улья и сами откладывать яйца. Из неоплодотворённых яиц выходят трутни, которые включаются в истребление запасов колонии. Бывшие рабочие как будто начинают воображать себя матками, и ничем хорошим такой паразитизм улья на себе самом закончиться не может. Однако до сих пор напрямую никто не проверял, действительно ли после смерти матки улей гибнет от собственного эгоизма.

Чтобы выяснить, так ли это, Марианн Песо и её коллеги из Университета Маккуори (Австралия) и Иллинойсского университета в Урбане и Шампейне (США) удалили маток из нескольких ульев и сделали так, чтобы новые матки не появлялись. Через несколько недель, как пишут исследователи в журнале Current Biology, рабочие пчёлы действительно принялись сами откладывать яйца. Учёные в это время метили особей, которые оставались в улье и которые летали за нектаром, чтобы потом можно было отделить одних от других и проверить, кто из них стал размножаться.

Яичники активировались и у пчёл-сборщиц, и у тех, кто оставался дома, однако, вопреки ожиданию, пчёлы-сборщицы не забывали о своей первой специализации и снова вылетали на поиски нектара. Причём, что любопытно, те рабочие пчёлы, которые сами начали откладывать яйца, чаще вылетали на поиски пищи, как будто понимая, что их потомству надо будет что-то есть.

То есть, получается, лишившиеся королевы пчёлы вовсе не предаются разгулу, а продолжают выполнять свою работу, притом что сами начинают откладывать яйца. Это подтвердил и следующий опыт, когда пчёл пугали имитацией хищника. Атакуя птицу или зверя, пчёлы теряют жало и гибнут, так что защита улья — поступок в высшей мере альтруистичный. Исследователи пугали колонии, в которых не было маток, с помощью сооружения из перьев, напоминающего птицу. Пчёлы поднимались в атаку, застревали в перьях, после чего учёные сравнивали тех, кто вылетел сражаться, с теми, кто остался в улье. Оказалось, что способность к размножению никак не влияет на готовность пчёл к самопожертвованию: на бой с врагом вылетали и те, кто начал откладывать яйца, и те, кто остался «истинным рабочим».

А вот в чём отличие колонии с маткой от колонии без матки проявлялось особенно сильно, так это в смешении специализаций рабочих пчёл. В маточных ульях было чёткое деление на летающих на поиски пищи и тех, кто следит за потомством и лепит восковые ячейки сот. В «вольных» колониях одни и те же пчёлы и корм добывали, и за потомством следили.

Надо сказать, что точно так же обстоят дела у видов пчёл с менее выраженной социальной структурой. То есть колонии медоносной пчелы, потеряв королеву, как бы делают шаг назад по эволюционной лестнице, переходя на ту стадию, когда в ульях все понемногу занимались любой работой, от снабжения до размножения. Как можно убедиться, гибель матки вовсе не обязательно означает гибель колонии.

Было бы интересно узнать, как долго может держаться в улье такая «демократия», заканчивается ли она скорым воцарением новой матки или пчёлы могут без особых проблем довольно долго поддерживать «безматочную» жизнь.